К сентябрю 1941 г. советские войска на западном направлении понесли огромные потери в личном составе. Поредевшим частям требовалось срочное пополнение. И возрастные рамки мобилизуемых в действующую армию мужчин стали неумолимо раздвигаться в сторону возрастания.

Так что Илья Яковлевич Томин, уроженец деревни Томинцы Ракаловской волости Слободского уезда, которому 17 июля 1941 года стукнуло 40 лет, получил повестку от Белохолуницкого РВК уже через 2 месяца после юбилея. Вот что он рассказал о своём жизненном пути в воспоминаниях от декабря 1974 года:

– Из семерых детей в семье я был самым младшим. Когда в 1914 году началась первая мировая война, отца и старшего брата забрали в армию. С фронта отец не вернулся. Так что я ещё пацаном хватил лиха безотцовщины…

В феврале 1920 г. меня призвали в Красную Армию. До июля (сначала в г. Слободском, потом в г. Екатеринбурге) проходил курс военной подготовки. А затем в составе сформированного пехотного полка отправился на фронт в Приазовье, где шли бои с наступающими врангелевскими войсками. Нашу роту с марша послали в наступление. Артподготовки перед этим не провели, поэтому финал был печален: от роты осталось в живых человек 20…

Потом нас влили в часть особого назначения по ликвидации остатков белобандитов, которые скрывались в предгорьях Кавказа. Кстати, после объявленной вскоре амнистии многие из них сдались добровольно.

Из ЧОНа меня с пятью товарищами направили в артиллерийский дивизион Отдельной Кавказской армии. Здесь я стал связистом батареи. В этом качестве и дослужился до увольнения в запас 2 февраля 1923 г.

Вернувшись на родину, до 1935 года работал в семейном хозяйстве. Затем в нашей деревне была организована сельхозартель, куда вошли все жители. Здесь и трудился до мобилизации. 17 сентября 1941 года меня отправили на обучение в лагеря под г. Молотов (ныне г. Пермь). Попал в 726-й артиллерийский полк противовоздушной обороны в качестве телефониста.

12 февраля 1942 г. полк прибыл на фронт под г. Харьков. До мая держали там оборону, а потом фашисты крепко начали нас теснить. Пришлось с боями пятиться аж до самого Сталинграда. При этом наши зенитные орудия чаще применялись не для борьбы с самолётами противника, а с его пехотой и танками.

После завершения Сталинградской битвы (за которую я получил орден Красной Звезды и медаль «За оборону Сталинграда») полк отвели в тыл в г. Ржев Калининской (ныне Тверской) области на отдых и доукомплектование.

Через 2 месяца нашу часть направили в Смоленскую область, где поставили задачу прикрывать от налётов вражеской авиации наведённую переправу через реку Днепр. Самолётам-то мы заслон поставили прочный, а вот против дальнобойной артиллерии противника аргументов не было…

14 ноября 1943 года враг начал очередной артобстрел переправы, и телефонная связь между подразделениями полка вышла из строя. Вот меня и послали срочно её восстанавливать. Невзирая на разрывы снарядов. Делать нечего, пополз по линии, пальцами левой руки перебирая провод. …

...Чёрный выплеск разрыва вспыхнул прямо передо мной, и я потерял сознание. Как будто провалился во тьму. Хорошо, что всё это происходило на глазах моих товарищей. Они меня вытащили и отправили в полевой госпиталь. Оттуда перевезли в Смоленск, где на перебитую осколком снаряда кость правого бедра наложили гипс и отправили в эвакогоспиталь в г. Москву, а оттуда в январе 1944 г. ещё дальше в тыл – в эвакогоспиталь № 2807, что располагался в Горьком (нынче г. Нижний Новгород). Ох и натерпелся я там! Смена гипсовых повязок, различные болезненные процедуры, наконец, скелетное вытягивание… Но, как ни старались врачи, вернуть меня в боевой строй они не смогли. Осталось до конца дней резкое ограничение движений в правом коленном суставе.

В итоге определили мне II группу инвалидности, а 23 марта 1944 года выписали домой на три месяца. По истечении этого срока прошёл ещё одно переосвидетельствование на военно-врачебной комиссии, потом – ещё одно. В конце концов признали полностью негодным к военной службе.

За последний бой мне вручили медаль «За боевые заслуги». Удостоили и медали «За победу над Германией». Позднее получал ещё юбилейные награды…

Конечно, полноценным работником я уже быть не мог. Так и жил в основном только на инвалидную пенсию. На начало семидесятых годов прошлого века она составляла менее 50 рублей…

Подготовил Борис Ердяков.