Целый рой фронтовых и послевоенных историй гнездится в памяти этого человека. Бывалый разведчик, многоопытный сыщик, азартный охотник, а главное – несмолкающий рассказчик, он может часами «транслировать» свои байки.

А ещё у нашего героя не достаёт трёх средних пальцев на левой руке. Два уцелевшие, большой и мизинец, образуют фигуру, похожую на пистолет. Друзья за глаза так и прозвали его – Сашка-пистолет. Сам же Александр Егорович в свои 89 лет подробно помнит тот странный бой в апреле 1944-го, когда именно пистолет спас ему жизнь.

– На войне смерть всегда по соседству, будь ты опытный вояка или совсем необстрелянный зелёный новобранец, никому не поздоровится.

Тут Егорыч всегда делает короткую паузу, как бы отделяя присказку от сказки, и продолжает:

– На ничейной земле был неглубокий овраг. В нём то и столкнулись в упор, лоб в лоб две разведгруппы, наша и немецкая. Ночью в темноте такое случалось. Загремела пальба, полетели гранаты… Я потерял сознание. Когда очнулся, было уже светло. На мокром снегу вперемешку лежали немцы и друзья-товарищи.

Меня угораздило оказаться рядом с конопатым пареньком, который вовсю целился в меня. Ещё миг, и автоматная очередь полыхнёт в лицо. Со страху я тоже вскинул свой ППШ и нажал на спуск.

Дальше не помню. Очнулся к вечеру. Конопатый немец весь в крови сидит на снегу, а между нами валяется парабеллум. Наши автоматы, вернее, то, что от них осталось, разлетелись по сторонам… Дальше, как в замедленном кино, моя правая рука потянулась к пистолету. Но и немец тоже начал плавно шевелиться, не сводя глаз с оружия. Ему бы очень хотелось оказаться проворнее меня, но, увы, удача выбрала не его…

Было больно. Левая рука, порубанная пулями, волочилась, как чужая, пальцы болтались на одном ремешке. Правая тоже онемела и чуть не выронила отяжелевший парабеллум, но продолжала наводить ствол на конопатую мишень. Когда немецкий подбородок, мушка и прорезь сошлись на одной линии, я с великим трудом нажал на крючок и тут же взвыл от боли. Снова наступило забытье. Очнулся в землянке. Кто-то делал мне перевязку. Дали глотнуть из фляги. О потерянных пальцах я не помнил. Спросил: «Как ребята?»

– Убиты кореша твои. А ты, везунчик, уцелел! Правда, пальчики твои потерялись где-то на нейтралке. Извини, разведка. Ну, а культяшка заживёт быстро, мы тут весь стрептоцид на неё засыпали.

Так я начал привыкать к мысли, что отныне стану беспалым, что правой руке предстоит воевать за двоих. На завтра мне исполнялось 17 лет. Впереди ждала долгая дорога в тыл: сначала в кузове полуторки, потом на нижней полке в санитарном поезде. Одна из медсестёр принесла в мензурке немного спирта.

– На, именинник, прими за своё здоровье, – сказала она.

Я безропотно подчинился и вскоре уснул. Так, скромно, по-солдатски прошёл этот фронтовой день рождения. Потом оказалось, что он был самый памятный в моей жизни.

Руслан Кипреев.