Так мало трогают торжественные речи –

Фанфары, флаги и воздушные шары...

Наверно, это время душу лечит

И равнодушьем дышит на виски?

Но что-то колет сердце до безумия,

И хочется закрыть глаза рукой,

И спрятаться от мира в полнолуние

Или в глуши заснеженной, лесной.

А вы в глаза детей своих взгляните,

Пригладьте пух на маленьких щеках,

Их ореол волос в ладонь возьмите,

Представьте – это может быстро… в прах.

Представьте, как растили и бранили

И целовали милые виски,

И их отдать кому-то, чтоб… убили,

Как пушечное мясо – на куски.

Война… она далекая такая,

Пока не тронет каждую семью,

Пока не сожрала и не ломала,

Не показала «душу» нам свою.

Так провожали сыновей и дочек

Их матери, отцы – к огню, к окопам,

Где убивают, и так быстро – прочерк

В огромном списке прибывших и… точка.

И первобытный ужас век от века:

За что? Зачем? Что делят? Кто?

И сколько Дают за тело, душу человека –

Ужель продлится то безумство долго?

Одна война сменяется другою,

И мать ребенка снова провожает

И перекрестит дрогнувшей рукою.

«За что? Зачем?» – она не понимает.

Да, надо дать отпор. Да, супостаты

Должны же поплатиться наконец…

На нежные тела наденут «латы»

И каски – словно на главу венец.

И сколько крови – на алтарь победный.

Поздней о том напомнят речи, флаги,

Слова и песни. Только память – бездна,

И первый слой – лишь яркая бумага.

Ирина Ситникова.