Спустя 69 лет после окончания Великой Отечественной войны правнук майора Шмелёва разыскал в Кирове человека, который воевал вместе с его прадедом.

На днях в кировский совет ветеранов пришло письмо: «Здравствуйте, пишет вам Балакирев Алексей из Твери (правнук майора Шмелёва Алексея Дмитриевича – командира 4-го Гвардейского минометного полка в 1943 году). Подскажите, пожалуйста, можно ли узнать координаты Сусорова Михаила Николаевича, хотелось бы лично с ним пообщаться. Михаил Николаевич остался единственным человеком, который знал моего прадеда»…

На момент получения письма Михаил Николаевич Сусоров, старший лейтенант медицинской службы, участник боев за освобождение Москвы, Сталинграда, Крыма, Севастополя, находился на лечении в кировском госпитале ветеранов войны. Здесь мы и встретились с ним. Поговорили о майоре Шмелёве, освобождении Крыма и многом другом.

– Майора, конечно, помню, – рассказывает ветеран. – Наш полк ему передавали 13 апреля 1943 года в Ростовской области. Мы все тогда выстроились на поле буквой «П», в центре установили знамя. Когда Алексей Дмитриевич целовал его, солдаты и офицеры припали на одно колено. У меня даже фотография этого момента сохранилась. А через 3 месяца, 19 июля, майора не стало – машина, в которой он ехал, попала под обстрел. Все на наших глазах произошло. Похоронили его там же, на взгорке. Потом, спустя много лет, я был в тех местах. Видел могилу. Приятно удивился, что она очень ухоженная – старшеклассники вместе с учителями следят за ней.

– Вы же сами, когда уходили на фронт, были почти школьником, примерно в том же возрасте?

– Меня война застала в военно-медицинском училище – в Красном селе Ленинградской области. 22 июня утром наш палаточный лагерь подняли по боевой тревоге. А лето же – учения, тревоги объявлялись каждую неделю. Мы и не удивились нисколько: тревога так тревога. Построились. Ждем. Никто к нам не выходит. Прошло, наверное, полчаса. Тут появляется командир: снять палатки, собрать вещи! Вот это было необычно. Но – команда есть команда. Сняли, собрали и – шагом марш. Никто ничего не объяснял. Идем по улицам. Вроде, всё как всегда. Только странным мне показалось, что женщины выходят из домов и вытирают платочками глаза. Я еще подумал: чего они? Прошли мы населенные пункты, в полях остановились, вот тогда комиссар полка и объявил, что Германия напала на Советский Союз.

– Страшно было?

– Не скажу, что страшно – молодые же все, зеленые, веселые, смелые. Сразу закричали, что мы – ого-го! Разобьем фашистов! Ура! А потом, конечно, осознали: немцы-то к тому времени всю Европу взяли, значит, придется нам не так уж просто. Ну вот. Меня определили в 4-й Гвардейский минометный полк, который формировался под Москвой. В конце августа наш полк двинулся к фронту – через Тулу, Орёл, Курск, Белгород, Харьков, Полтаву… Остановились в гоголевских местах – у Диканьки.

25 сентября наш дивизион рядом с урочищем Переруб дал первые залпы по врагу. Командир шарахнул тогда даже без приказа сверху – ситуация была критическая, немцы вот-вот могли перейти в атаку. Я впервые увидел, как стреляют «катюши». Это не описать, не передать. 196 снарядов за 15 секунд – во всей округе ничего живого не остается. А для солдат – мощнейший психологический эффект! Казалось, что с такой техникой мы непобедимы!

– Но потом было отступление…

– Да, по той самой дороге и отступали. А позже, зимой, наш полк участвовал в московской битве, на самом южном фасе дуги, которая проходила через Можайск, Нарофоминск, Тулу. За бои под Москвой полк награжден орденом Боевого Красного Знамени. Мы гордились до слез.

– А случалось в войну до слез смеяться?

– Было дело. В 1942-ом, когда готовились к наступлению под Харьковом, к нам в полк приехала Лидия Андреевна Русланова. Пела она под самый обычный баян, но это была неописуемая радость! С Руслановой прибыл и ее муж – приземистый, но здоровый, коренастый. И вот Лидия Андреевна зарядила частушку:

Не скажу, кого люблю,

Не скажу которого!

В ту субботу полюбила

Девятипудового!

Мы сидим, смотрим на ее мужа – и со смеху покатываемся. Может, девяти пудов в нем и не было, но семь – точно!

– А самые тяжелые воспоминания?

– Они связаны с обороной Сталинграда, а позже, в 1944-ом, – с освобождением Крыма, Севастополя. И Сталинград, и Севастополь были разрушены полностью. В Севастополе на весь город три более-менее уцелевших дома осталось. Всего три! И ничего больше. Немцев с этой территории мы выбивали почти месяц – 17 апреля начали наступление, 9 мая освободили Севастополь, а 12 мая дали грандиозный салют по поводу освобождения и Крыма, и Севастополя.

– Прямо-таки салют?

– Я такого в жизни больше не видел! Палили, из чего только могли! Командир сказал, мол, зачем оставшиеся снаряды куда-то еще перевозить, давайте шарахнем в Чёрное море! Ну и шарахнули! Из зениток и «катюш». Такой шквал огня! …А потом несколько дней мы не могли привыкнуть к тишине: как так – ни выстрела, ни взрыва. Места себе не находили, очень непривычное состояние, как будто все разом оглохли. …Сейчас вот некоторые рассуждают, правильно ли сделали, что воссоединили Крым с Россией? А я скажу так (и знаю, что любой, кто участвовал в боях за Крым и Севастополь, меня поддержит) – Владимиру Владимировичу Путину золотой памятник за это надо поставить. Там всё нашей кровью полито. Однополчане мои в той земле лежат, друзья. Я каждого из них помню – лица, имена.

– Вы и даты точно называете. Не забывается?

– А я всю войну дневники вёл. С бумагой, блокнотами, конечно, плохо было. Но я убористо писал, мелким-мелким почерком, всего две-три строчки, чтобы самое главное не забыть. Несколько лет назад по этим дневникам книгу выпустил – «Катюши» на защите Отечества». Один экземпляр, кстати, подарил Никите Юрьевичу Белых. Он очень тепло принял подарок. С вниманием и благодарностью. В книге – практически весь боевой путь нашего полка.

– Знаю, что среди Ваших семи боевых наград есть медаль, полученная за спасение ребенка…

– Это в Чехословакии, в городке Градец-Кралевский. Иду по улице, смотрю – дом горит (снаряд в него угодил). Из дома выбегает женщина с грудным младенцем на руках, кричит: «Зося, Зося!» – и на дом смотрит. А из окна дома выглядывает девчушка лет шести. Плачет, страшно ей. Я в дом метнулся – вынес девочку. А кто-то совершенно случайно успел это сфотографировать. Меня потом, после войны, разыскали, вручили медаль Чехословацкой Республики «За храбрость». Ну а мне – обычное дело: мы всю войну кого-то спасали. Медицинская служба, что говорить.

– Она же и после войны продолжилась?

– Окончил Горьковский мединститут, много лет работал хирургом. Это все уже проще было, мир есть мир: не надо выносить человека с линии огня, чтобы перевязать его, не надо бояться, что не сумеешь помочь, если тебя тоже «заденет»…

– Скоро 69-й День Победы. На парад пойдете?

– Обязательно. Каждый год хожу. Слышал уже, что нынче у нас по распоряжению Никиты Юрьевича Белых будет организован парад военной техники, привезут ребятишек из районов, чтобы посмотрели. Очень правильно. Спасибо ему за такое. Это же наш общий праздник, и это наша Родина, за которую мы воевали. Вот еще бы Парад Победы на Красной площади всем детям показать, особенно мальчишкам. Чтобы видели мощь своей страны.

– А сами Вы на Красной площади 9 мая бывали?

– В 2005 году. Меня пригласили на праздник с другими ветеранами. Усадили как раз за Президентом Путиным, в следующем ряду. Владимир Владимирович обернулся к нам, фронтовикам, встал, с каждым за руку поздоровался. Такое тоже не забудешь.

– С правнуком майора Шмелёва будете связь поддерживать?

– Конечно! Обменяемся адресами, созвонимся или спишемся. А если сможет – пусть приезжает. Расскажу все, что видел, что знаю. Столько лет прошло, а люди до сих пор разыскивают родных, рады каждой весточке, каждому слову. Потому что это корни наши, история наша, память. Как без них-то?

Елена Логинова.