В силу возраста я редко приезжаю в Белую Холуницу, откуда родом.

Наша семья жила на улице Смирнова (Красной) в двухэтажном доме (теперь – № 9), который построил мой дед Павел Кузьмич Бульканов. Он был очень грамотным, непьющим, держал свою лавку (магазин). Бабушка, Александра Степановна Десяткова (Бульканова), работала горничной у «господ» – инженерных рабочих Корчемкиных, а затем у Ведерниковых, живших в двухэтажном здании на улице Красной (теперь оно снесено).

Детей у Ведерниковых не было. Хозяйка, которую люди прозвали «Ведерничехой», в отличие от своего просвещенного мужа, хорошо относившегося к простолюдинам, считалась среди рабочих «злодейкой». Она постоянно придиралась к горничным: нюхала белье, привезенное на санях с речки после полоскания, водила по углам шпилькой для волос в поисках грязи... Бывало, специально подбрасывала под половики мелочь, чтобы проверить, отдадут ей служанки монеты или нет.

Из-за постоянного полоскания белья в ледяной воде Александра Степановна заболела ревматизмом и целый год пролежала в больнице.

Бабушка рассказывала, что когда объявили революцию, рабочие посадили барина-управляющего на тележку и с гиканьем катали по двору.

Жилье у нашей семьи, в которой росло четверо детей (я была третьей по счету), забрали в пользу государства в 1937 году, когда мой отец – большевик Георгий Павлович Бульканов – вышел из комиссии по раскулачиванию, пожалев знакомых. Так начались наши скитания по чужим углам и родственникам. Вскоре, в 1938-ом, умерла моя мама, решившаяся сделать подпольный аборт. Ее нельзя осуждать за это, ведь у нас не имелось своего жилья…

Времена были голодные… Однажды местный бандит отобрал у моего 12-летнего брата, Юрия Бульканова, продукты, а затем убил его и закопал. Злодея нашли и осудили.

Отец женился второй раз. Но маму нам заменила бабушка. Она продала корову и купила маленькую хибару «на починке» (улица Поперечная) – теперь этого дома уже не существует.

Войну я запомнила хорошо. Мы очень голодали… В основном питались травой, которую только можно было найти, пекли лепешки из крапивы и лебеды. Летом спасали грибы – я ходила за ними в лес одна, ничего не боялась!

Рядом с нашим маленьким домиком располагалось болотце. И мы видели, как одна одинокая старушка ела живых головастиков… А другие наши соседи – три маленькие девочки – откопали и съели какие-то неизвестные корешки, когда их мама ушла «в город». И самая младшая отравилась и умерла.

Помню, как бегали смотреть на военнопленных – немцев, итальянцев и венгров, которые жили в госпитале (теперь школа им. В.И. Десяткова). Они были страшно изможденные. И когда их гоняли строем на распиловку древесины за город, сердобольные холуничане совали им в руки продукты. Умерших от сыпного тифа и ран пленных на санях отвозили на кладбище...

Наша школа, деревянная, двухэтажная, располагалась на ул. Советской (ныне – детская школа искусств). В младших классах нас учила хорошая, добрая учительница Варвара Лукьяновна Колесникова. Во время войны мы не только грызли гранит науки, но и работали – в 4-ом классе пилили дрова. В столовой нас кормили «болтушкой» – водой с картошкой. Добавки не давали, говорили, что все порции строго рассчитаны.

В нашем классе учились пятеро детей из блокадного Ленинграда. Из них я дружила с Володей Чесноковым. После войны их отправили обратно в северную столицу.

Моему отцу дали «бронь» на заводе – он подковывал лошадей, возил готовые изделия на склады. А мой дядя, Пётр Павлович Бульканов, окончивший два института, ушел на фронт из Москвы, был четыре раза ранен, служил офицером и погиб на Курской дуге, когда немцы разбомбили один из советских штабов.

От голода нас спасла тетя Зоя, приехавшая из Тульской области в 1943 году и забравшая нас, племянников, и свою маму с собой. Бабуля так исхудала за годы войны, что походила на скелет. Когда она приехала в Подмосковье, те внуки, которые увидели ее впервые, сказали: «Это не наша бабушка, это серый волк».

В Подмосковье наша семья прижилась. Почти всю жизнь я проработала мастером на хлебозаводе, шесть лет была администратором гостиницы.

В Холуницу приезжаю к сводной сестре по отцу – Елизавете Георгиевне Задориной. Нынче меня сопровождал 33-летний внук. Он фотографировал замечательную природу и красивые места райцентра. С интересом и я смотрю на сегодняшнюю Белую. Все хорошо одеты, в магазинах много товара. Вижу, что и здесь, в глубинке, те, кто работают и не пьют «горькую», живут небедно. Здания в центре ухоженные – ничем не хуже Подмосковья. Думаю, сегодняшней молодежи не на что обижаться: голодными не останутся, если только не ленивые. Нашему поколению такая красота и комфорт даже не снились. Цените то, что имеете, берегите мир!

Лия Бульканова (Трунова),

г. Звенигород Московской области, 84 года.