Когда была жива моя мама, Надежда Яковлевна Шитова, записала ее воспоминания о тяжелом военном детстве. И вот держу в руках это письмо из прошлого и словно слышу ее голос...

«Я родилась в деревне Шитово Белохолуницкого района в многодетной семье. Детство закончилось, когда началась Великая Отечественная война. Отца вместе с другими односельчанами призвали на фронт. Я была совсем мала, но хорошо помню день отправки. Женщины плакали, а мужчины обнимали близких, всматриваясь в их лица, словно хотели наглядеться, запомнить любимые черты…

Отец держал на руках мою младшую сестренку, которой было всего шесть месяцев. Но прозвучала команда, и призывники пешком отправились в Белую Холуницу. Я смотрела вслед удаляющемуся строю, который постепенно превращался в темное пятно и вскоре исчез за поворотом… Почему-то совсем не помню лица отца, а это «пятно» запомнила на всю жизнь.

И голод, который начался в деревне, тоже помню. Почти все продукты и урожай уходили на фронт. Жили под лозунгом: «Все для фронта, все для победы!»

В 1942 году пришла похоронка на отца. Погоревала наша мама, Антонина  Степановна, но расслабляться было некогда. Как и все деревенские женщины, она с утра до позднего вечера работала в колхозе. От голода труженицы еле стояли на ногах. А маме, я думаю, приходилось труднее других (она была самой многодетной в деревне среди молодых женщин): четверо маленьких ребятишек, которые еще не могли быть помощниками по хозяйству, и бабушка на иждивении – мама отца.

Мы, дети, даже голоса ее не помнили – настолько поздно приходила она домой и такой уставшей, что сил разговаривать с домашними у нее просто не было. Можно сказать, все четверо росли сиротами, предоставленными сами себе. Впрочем, в таком положении были все дети в деревне. Некоторые без присмотра даже погибали: кто-то разбился, упав с дерева, кто-то утонул, кто-то угорел от печного дыма, другие умерли от болезней, ведь медикаментов да и самих медиков не было. Помню, например, как рассказали, что одну маленькую девочку старшие братья и сестры уронили с печи, она сломала позвоночник и на всю жизнь осталась горбатой. 

Еще перед глазами стоит такая картинка: моя младшая сестренка, которая от недостатка питания совсем не могла ходить, а только ползала до пяти лет по полу, зимой в плохо истопленной и требовавшей ремонта избе примерзала к полу. Ее тело было покрыто коростами, по нему ползали вши… Ведь мыло, добротная одежда, продукты питания – все являлось роскошью.

Постоянно хотелось есть, особенно зимой. Мы не могли дождаться весны, когда появится съедобная травка – крапива, лебеда, щавель, хвощ… В колхозе давали картофельные очистки, но их приходилось делить на шестерых. Несмотря на голод, никто из солдаток и вдов не смел взять в хозяйстве и горстку зерна для детей и стариков. После работы в полях и на зернотоке женщины должны были даже юбки хорошенько отряхнуть, чтобы нечаянно не унести колосок! Они знали: за несколько, даже случайно застрявших в одежде, зернышек можно было на десять лет угодить в лагерь строго режима.

В школу мы сначала не ходили, даже не представляли, как можно учиться при таком сильном голоде и слабости. Но однажды к нам домой пришла учительница и сказала, что если мы не будем учиться, нашу маму отдадут под суд. Мы перепугались и начали ходить в школу. Правда, делать это приходилось по очереди, так как на всех был один рваный ватник и пара больших дырявых валенок. А нижнего белья и в помине не имелось! Так и ходили по одному на уроки, только чтобы маму не осудили…

Вот как тяжело мы жили в войну. Иногда удивляюсь, как вообще выжили? Конечно, не получив образования, рано пошли работать. Например, наш старший брат с 14 лет трудился на лесоповале… Фашисты «украли» у нашего поколения не только близких, но и детство, здоровье, шанс реализовать свои способности… Пусть у всех детей на планете будет детство и возможность учиться и  развиваться!»

Записала Татьяна Крутоверцева, г. Нижний Тагил.