ГлавнаяОбществоЛуч памяти о нём согрел и нас
05.11.2015
Рубрика: Общество
Просмотров: 1060
Луч памяти о нём согрел и нас

По мнению Л.Н. Толстого, лучшие образцы народного творчества создаются во времена испытаний. Именно на такой период и пришлось творчество Сергея Есенина. За тридцать лет он прожил как будто не одну, а множество жизней. Вот почему каждому человеку, заглянувшему в его стихи, удаётся найти строки, относящиеся к собственной судьбе.

Творчество С.А. Есенина, попавшего в опалу в конце его короткой жизни, находилось под спудом в течение тридцати лет после загадочной смерти поэта. Но, к счастью, пришли другие времена, и в 1955 году произведения русского классика снова стали издаваться. А ещё через десять лет мы широко отметили 70-летие со дня рождения поэта. В том далёком 1965 году я учился в столичном институте и стал свидетелем некоторых, имеющих отношение к юбилею стихотворца, событий…

Для начала я записался в главную библиотеку страны и в читальном зале просмотрел прижизненные издания поэта. А затем стал часто бывать на могиле Есенина. Не знаю, как сейчас, а тогда Ваганьковское кладбище было тихим, малолюдным местом. Студенческий неуют и грусть по дому приводили меня к месту упокоения того, кто так пронзительно и искренне писал об оставленном крове, подобно мне, тосковал о матери и сестре. Как ни странно, но там мне становилось спокойнее и лучше.

Справа от могилы поэта долгое время находилось захоронение Галины Бениславской – возлюбленной Есенина, от тоски застрелившейся здесь через год после его смерти. В 1955 году прах Бениславской перенесли за могилу поэта, а на её месте похоронили его мать, пережившую сына на тридцать лет. Крашеный крест на могиле Бениславской был испещрён записками неведомых влюблённых, назначавщих здесь свидания. Быть может, так ведётся до сих пор?

Всякий раз я обращал внимание, что площадка у могилы поэта прибрана, ухожена: снег отвален по сторонам в аккуратные сугробы, а земля вычищена под метлу. Однажды я пришёл туда, когда день клонился к закату. На одном из сугробов лежала пара бутылок из-под спиртного. Я затолкал их поглубже в снег и присел на бордюр. Тишина, безлюдье… На душе тревожно: поздновато я пришёл, поздновато. И вдруг раздался крик, от которого я вздрогнул: «А ну-ка, встать!» На аллее стоял мужчина, будто из-под земли выросший, в шубе нараспашку, со значком Всероссийского театрального общества на груди. С угрожающим видом незнакомец шагнул ко мне, и я увидел, что он хром и пьян. «Я не встану. Кто Вы такой, и не Ваши ли бутылки я утопил в сугробе?» Он ответил: «Ну, мои. Я племянник Зинаиды Райх, жены Сергея Есенина, а Вы сидите на чужой могиле. Встаньте!» И тут я подчинился…

В конце весны я познакомился у могилы Есенина еще с одним человеком – тихой, опрятной женщиной, прибиравшей здесь. Ей было лет за шестьдесят. Она рассказала, что живёт неподалеку, что в молодости видела и слышала поэта и была тайно в него влюблена. И вот уже почти сорок лет каждую неделю приходит сюда и наводит порядок. Я поведал ей про зимнюю стычку с пьяным мужчиной, на что она сказала: «Здесь артистов хватает, да не всякому следует верить». На следующую нашу встречу женщина принесла альбом с фотографиями Есенина. Я обратил внимание на качество снимков – они не были копиями. Рассматривал их и глазам не верил! Не помню, как они попали к нынешней владелице, только говорила она, что журналисты уже прознали об этом альбоме и с её согласия копируют бесценные фотографии. «Теперь ждите их публикации в юбилейных журналах», – сказала преданная поклонница поэта.

В другой раз мне пришлось услышать здесь рассказ пожилой приезжей о встрече с Есениным, когда он отдыхал в каком-то южном санатории, где женщина работала медицинской сестрой. Хотя ничего особенного она случайным слушателям сообщить не могла, тем не менее, слушали её внимательно и с пониманием: разве может молчать человек, если он видел живого Есенина?

Короче говоря, поэта помнили, любили, а юбилеев ждали, как праздника. Оказалось, ещё была жива и Августа Миклашевская, которой Есенин посвятил цикл из семи стихотворений. По радио Москвы транслировалась передача из её квартиры. Мне показалось, что вспоминала она о встречах с поэтом как-то сухо и бесстрастно, делая это как бы из необходимости отвечать, коли спрашивают. Что поделаешь, ведь ей уже было за семьдесят... И всё-таки та передача и меня, и моих друзей-студентов не на шутку взволновала, ведь нам посчастливилось услышать живой голос возлюбленной поэта, которая жила в одном городе с нами и была нашей современницей.

Воскресный день 3 октября 1965 года выдался солнечным, тихим и сухим. С утра по радио звучали песни и романсы на стихи Есенина, из газетных киосков с разворотов журналов и газет на прохожих улыбчиво и тепло смотрел виновник торжества, а я то и дело вспоминал мою знакомую с альбомом. Меня просто распирало от гордости, мне казалось, что и я причастен к подготовке юбилея как человек, знающий одну из его тайн!

А на Ваганьковском кладбище с утра не утихал многолюдный митинг. Мне удалось занять место буквально в пяти метрах от могилы поэта. Слово сказать мог каждый желающий. Для этого очередной оратор взбирался на какую-нибудь ограду или подходящий по высоте памятник. Читали стихи Есенина и свои, самодельные, пели его песни и песни о нём. На качество исполнения особо не обращали внимания, аплодировали шумно, поощряя нерешительных. А когда несколько братков с гитарой заявили, что «у Серёги стихов было написано всяконьких» и запели что-то из «Москвы кабацкой», их быстро сдёрнули с возвышения и вытолкали из толпы.

Была там и 18-летняя внучка поэта – Марина Есенина. Она говорила, что, подобно деду, жить не может без стихов и намерена поступать в литературный институт (потом писали, что стихи у неё весьма слабые и поступить в институт она не смогла). Среди выступавших запомнился ещё сказавший стихотворное слово о поэте одетый в чёрное кожаное пальто интеллигентный, с приятным музыкальным баритоном скульптор Иван Онищенко. К тому времени он прославился первым мраморным есенинским бюстом, ставшим общенародным достоянием.

Хороший был митинг, слова на нём звучали простые, искренние, не на бумажке заготовленные. И природа не испортила праздника ненастьем: тихо падал на землю лист осенний, и солнце пригревало, и шума городского не было слышно. Будто не на кладбище всё происходило, а где-то в роще, которая ещё не отговорила «берёзовым весёлым языком».

Сергей Иванов, г. Кирово-Чепецк.

Комментарии

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии. Войдите пожалуйста.
Есть интересная новость? Присылайте нам на почту h_zori@mail.ru
Реклама
Последние комментарии