Памяти Николая Марихина

Густо живет молодой ельник на давно заброшенном поле. По-хозяйски устроились кумушки-елочки, сошлись в кружок и шепчутся о чем-то своем, девичьем. Сменяют друг друга зимы и весны, а они, хвойные, стоят на своем месте и год за годом все плотней переплетаются ветвями. Под этим пологом приютно, тихо и темно. Пауки плетут свои легкие снасти. Мошкара ищет здесь безветрия, не ведая, что ждет ее впереди. Рыжики и грузди тоже обживают тут свой самый нижний этаж. Вылитый терем-теремок. 

По старой памяти заглянет сюда бывший хлебороб-пенсионер. И не на «Кировце» с навесным плугом, не на комбайне, а пешочком да с грибным лукошком. Полуползком, на четвереньках, ломая сучья, заползет он в еловую пещеру, начнется тихая охота… Полным-полна «наберуха». Можно выйти на волю. Но что же стало с теремком? Паутинное царство разодрано в клочья. Ковер из прелых листьев перепахан вдоль и поперек. А ведь не медведь, не вор лютый побывал здесь в гостях, а экс-хозяин. Это его бывшая вотчина, его малая родина.

И подумалось тут же на выходе из «теремка», что он символ обывательской жизни, который настороженно встречает «чужаков». Ведь даже собака отвыкает от хозяина, если тот бросает ее надолго, а уж угодья дичают, буреломятся еще сильней, если забыть туда дорогу.

Как армейские «деды» гнушаются новобранцев, так не любят старожилы возвращения блудных земляков. А те, будто бы на паутину, натыкаются на косые взгляды и людское недоверие: кто тебя знает, с чем ты приехал? Мол, сначала помыкайся на одном месте с нами, докажи, что ты свой, тогда уж милости просим в наш «теремок», да не с пустыми руками…. Там, может быть, уживемся под общим небом. После такой «прописки» на новом-старом месте пришлый скиталец, если он не медведь, скромно займет свой угол и все остатние дни станет жить-поживать и доверие заново наживать. Иначе никак: «дедовщина» – закон природы и закон стаи?

Руслан КИПРЕЕВ.