Каждый из нас уносит в большую жизнь образы одноклассников, учителей и даже «одношкольников» – тех, с кем учились вместе в разные годы в одной школе.

Вот и я, переехав в Дубровку в 1975 году, встретил на улице поселка женщину, чье лицо мне показалось смутно знакомым. Долго думал, где мы пересекались, и вдруг осенило: мы же учились в одной школе в поселке № 1 в 1947 – 1948 учебном году. Она – в пятом, а я в седьмом классе.

Односельчанка Евгения Владимировна Булатова тоже меня вспомнила. Мы разговорились, вспомнили детство...

После окончания деревенской начальной с 5-го по 6-й класс я учился в Башкирии, куда увез меня старший брат-фронтовик. А затем – снова переезд и чужая поселковая школа.

Нам приходилось преодолевать по 18 километров по бездорожью: в воскресенье мы шли в поселок. В котомках за плечами несли продукты на всю неделю: хлеб, молоко, картошку, лук. Отучившись неделю, в субботу отправлялись домой.

Все деревенские ребята считались «добровольцами»: то есть дирекция школы не следила за их посещаемостью. Если ученик бросал учебу или долго не приходил из-за болезни, никто не спрашивал, что с ним случилось.

Мне запомнился поселок, он представлялся огромным квадратом, расчерченным улицами, которые освещались электричеством. Селение поднималось на холм от речки Чернушки, жилые дома строились гораздо большие по размеру, чем в деревнях. Работали больница со стационаром, почтовое отделение, Дом культуры, хлебопекарня, столовая, магазины.

Многие жители трудились в колхозе им. Чкалова. В хозяйстве выращивали овощи, зерновые, были ското-, коне- и звероферма, две пчелопасеки. При колхозе работал кирпичный заводик.

После сбора урожая мужчины уходили на зиму на лесозаготовки в Поломский леспромхоз. 

Школа мне запомнилась красивой: большое одноэтажное светлое здание с огромными окнами. Учителя в основном все молодые. При школе был интернат, где проживало по 200 ребят, среди них – привезенные из Ленинграда.

Деревенские ребята вызывали интерес и у интернатских, и у поселковых. Юные жители поселка называли их «деревенщиной», относились почти враждебно. А я, приехавший из города, и вовсе встретил недоуменные взгляды: «Как из города? И зачем к нам?» Особенно пристально разглядывали мою городскую одежду.

Учился я в 1-ом поселке всего год: до 1945-го там была десятилетка, а затем стали обучать только до седьмого класса.

В 50-е годы началось массовое переселение жителей в другие населенные пункты: Троицу, Боровку, Кирс, Подрезчиху.

Вот и моя знакомая Евгения рассказала мне о том, как кочевала с родителями: жила в Троице, Боровке, затем осела в Дубровке, где вышла замуж, вырастила с мужем четверых детей: двух дочек и двоих сыновей. Все они разлетелись из родного гнезда, но навещают мать, не забывают...

Вот так мимолетная встреча всколыхнула множество воспоминаний…

Геннадий Козлов,

п. Дубровка.