Можно ли считать краеведческим материалом рассказы о судьбах наших предков? Думаю, да. Ведь в этих жизненных историях прослеживается дыхание разных эпох и исторических пластов, без понимания которых мы быстро станем Иванами, не помнящими родства. Вот и история моей двоюродной бабушки по материнской линии, Ефросиньи Фёдоровны Шуплецовой (Ворониной), поражает и запоминается… 

Даже в страшном сне эта женщина не могла представить, что судьба ее сложится так жестоко. Замуж она вышла в 1913 году, когда, казалось, ничто не предвещало грозных перемен. За месяц до первой мировой войны в семье родился сын, которого нарекли Иваном. Но… вскоре мужа Ефросиньи забрали на фронт. Храбро воевал он за веру, царя и Отечество, за них и сложил на полях сражений свою голову...

После заключения мира в деревню стали возвращаться мужики. Ефросинья приглянулась одному, он стал привечать и ее ребенка, а вскоре молодые решили жить вместе… Но не прошло и года, как весной 1919-го началась мобилизация в ряды Красной Армии, и уже второго мужа Ефросиньи отправили на фронт воевать против Колчака. Он сложил голову под Уфой, так и не узнав, что у него родился сын Николай.

Жизнь у селянки стала ещё труднее. Надо было поднимать двоих детей, а рассчитывать приходилось только на себя. Поэтому она занималась не только крестьянской работой, но и извозом, а также трудилась на лесозаготовках и весеннем сплаве древесины по р. Вятке.

С хлебом после гражданской войны было очень трудно – крестьяне с троицкой стороны часто ездили зимой в сторону Полома, чтобы обменять на него валенки, сани, лодки собственного изготовления. В одну из таких поездок вдова познакомилась с зажиточным холостым крестьянином, занимавшимся торговлей. Жил он вместе с родителями, которые вели большое хозяйство… В 1923 году новый суженый позвал избранницу к себе с намерением создать семью и обосноваться в небольшой деревеньке Горбачи недалеко от Полома, на другом берегу Вятки.

Зажили молодые хорошо и, как рассказывала Ефросинья, даже «богато», ведь в те времена мерилом богатства на деревне было наличие хлеба. Первый тревожный «звонок» прозвенел в 1926-ом, когда по всей стране проходили выборы в сельсоветы. Семью Ефросиньи исключили из списков, так как в ее с мужем хозяйстве трудились двое наемных работников, что по Постановлению ЦИК РСФСР давало право отстранить от голосования. А ещё через четыре года их раскулачили и отправили в нагорскую тайгу, под Синегорье, рубить лес и создавать заново сельхозпроизводство.

Ефросинья только-только родила третьего сына, Михаила. Она понимала, что взять младенца на поселение – значит, обречь его на верную смерть. Поэтому решила отдать ребенка родному брату, Андрею, который хоть и был женат, но детей не имел. У него, к слову, судьба тоже оказалась не сахарная: с 1915 по 1921 гг. участник первой мировой войны находился в австрийском плену… А старшие дети Ефросиньи поехали с матерью в ссылку...

Об условиях жизни поселенцев написано немало, и моя родственница подтверждала: это была настоящая каторга! Люди жили в холодных бараках, освещением которых служила лучина, воду пили из ручья. Не выдержав тяжелой работы и жизненных условий, глава семьи скончался. Мать держалась ради сыновей, которые во всем ее поддерживали. Но в 1942 году их обоих забрали на войну. Ефросинья ежедневно молилась, чтобы пришли живыми… И, видимо, Бог услышал ее молитвы – дети вернулись с фронтов!

После Великой Отечественной репрессированным наконец-то разрешили выехать из поселения. Но в Полом женщина решила не возвращаться, так как ее дом был давно занят чужими людьми. Ефросинья поехала в родную деревню, где спустя 17(!) лет разлуки впервые увидела своего младшенького, который уже работал в колхозе. Отношения между матерью и сыном, к сожалению, не сложились, так как он не смог простить родительнице, что она «бросила» его ребенком. До парня так и не дошло, что тем самым она спасла ему жизнь… Старшие же сыновья Ефросиньи осели в Кирове.

Несмотря на такие повороты судьбы, эта женщина сохранила мягкий характер и спокойный нрав, была со всеми вежлива и приветлива, любила детей. Помню, как мою маму, уже состоявшуюся женщину, имевшую пятерых детей, двоюродная бабушка называла не иначе, как Настенькой. Умерла Ефросинья в 1964 году, так и не дождавшись реабилитации. Кстати, она единственная из нашей большой семьи, кого судьба толкнула под маховик репрессий. Сейчас дети её младшего сына живут в Сибири. Они заинтересовались судьбой бабушки, о которой раньше ничего не знали, написали мне письмо. И я поведал им эту трагическую историю...

Наверное, и нас, живущих в совсем других жизненных условиях, она заставляет задуматься о том, какие жестокие перегибы были в советскую эпоху и что они не согнули наш народ, переживший за каких-то 40 лет три жесточайшие войны! Как сильны духом русские женщины! И что необходимо прощать своих близких, хотя бы ради связи поколений…

Николай Шуплецов, с. Троица.